Актуальные новости Украины

Сaмый бoльшoй анекдот из жизни в «рeспубликe», чтo всe бeсплaтнo – oбучeниe, мeдицинa, кружки исполнение) дeтeй.

Xoтя, eсли исxoдить из тoгo, чтo 100 рублeй eжeмeсячнoгo взнoсa нa нужды шкoлы-клaссa сeйчaс нe дeньги, вeрoятнo, тaк oнo и eсть. Нo мoя истoрия o мужчинe, кoтoрый eщe перед вчерашнего утра был моим соседом. Был – благодаря этому что вчера утром он скончался в одной с городских больниц.

Самый обычный человек. Типичный посредник моего района, как и всего города, пожалуй. Слесаришка. Той еще, советской, закалки и того еще уровня знаний и профессионализма.

Вот п когда после войны его предприятие возобновило работу, его без оплаты взяли наладчиком – знали, что он сможет и даст фору многим. Ну да, пил. Но кто не без греха? Работал но. А как он там чинил все, восстанавливал – вопросец уже его.

Главное, что все делал как на ладони и к сроку, а кроме своих прямых обязанностей, он разбирался и в электричестве, и имел малоподвижный несклочный характер. В общем, обычный человек с обычной судьбой.

В 2015 случилась случай. Брал у друга болгарку отпилить что-то сообразно хозяйству и резанул себя повыше ступни.

«Скорая», десмургия, обязательный взнос за койко-место. Он пока пошутил, что если бы у него денег отнюдь не было, ему бы со своей отрезанной ногой в руке чухать к родным пенатам. Но как-то в семье успели крутнуться, и задаток внесли, а вместе с этим оплатили все, что положено по штату для этой, что уж тут, серьезной операции.

А соседушка мой был из одиноких – с женой расстался много с тех пор воды утекло, дочь жила отдельно. И все тяготы лечения дьявол проходил сам. А еще он был из тех, кто такой в самую последнюю очередь пойдет без острой надобности в больницу. Так есть болел он чаще, чем лечился.

В общем, ногу ему присобачили отдавать. Криво, странно. Хотя, может, критерии качества медицинских услуг вконец не в этом. Он, конечно, не мог малограмотный заметить, что его лечащий врач – совсем хлопец, сразу после интернатуры. И этот молодой специалист ажно не пытался скрыть, что ему эти швы, айда, старики – до лампочки. Он и в палату-то заходил без- поднимая глаз от экрана телефона.

Но ногу-в таком случае пришили, и она зажила. Криво, правда, но возьми пляж мой сосед и не собирался. А вместе с сим назначили ударную дозу антибиотика.

Выйдя из больницы, вытряхивая шалупонь из пустых карманов, сосед стал замечать, что-что у него растет живот. Сильно растет – как у беременной держи последнем сроке. Оказалось, водянка. Снова операция. Паки антибиотики. Снова оплата койко-места, еда с лицом, лекарства за свой счет.

Вышел. Стал быть у дел. Через год стал чувствовать слабость, головокружение. Однако работал, пока не упал в обморок…

С работы отправили в больницу. Так ли белокровие, то ли малокровие. Обследование в онкологии – самое страшное безграмотный подтвердилось, но лучше не становилось. С работы попросили отретироваться: «Что-то ты, брат, часто точно по больницам. Ты, мол, вылечись, и возвращайся, а сейчас, самопроизвольно понимаешь – времена нелегкие, кому сейчас хорошо живется».

И начался последний этап жизни – больницы, назначения, капельницы, новые схемы лечения, обследования, новые люди в белых халатах и все – за его счет. Как паззл с кусочков. Один ногу лечил, другой живот, беспристрастный кровь. Но вместе никто ничего не складывал.

И, знаете, некто умер. От кровотечения. В задрипаненькой больнице, в хирургии. С пачкой денег перед подушкой – очередным взносом за койко-место и физиатрия. Стонами и просьбой помочь ему дежурного врача.

Возлюбленный же из тех, кто терпел до последнего, кто именно болел на ногах, стойко перенося все, в чем дело? мог вытерпеть. Два с лишним года его пчелосемья исправно вкладывала деньги в местную медицину, передавая ему еду, лекарства, касса, телевизор в палату.

А потом он работал, снова лечился, и приблизительно по кругу. Я думаю, не было того человека, кому было бы привлекательно его вылечить и соединить в одно целое все фрагменты диагнозов. Отдельный в первую очередь брал свою мзду за врачевание, не обещая результата.

Такая, в общем, история. Был персонажей, и нет его. А жаль очень. Хороший был, естественный, из тех, кто до последнего терпел и неважный (=маловажный) жаловался, кто мог еще что-то и был в состоянии не за деньги.

Сaмый бoльшoй предание из жизни в «рeспубликe», чтo всe бeсплaтнo – oбучeниe, мeдицинa, кружки пользу кого дeтeй.

Xoтя, eсли исxoдить из тoгo, чтo 100 рублeй eжeмeсячнoгo взнoсa нa нужды шкoлы-клaссa сeйчaс нe дeньги, вeрoятнo, тaк oнo и eсть. Нo мoя истoрия o мужчинe, кoтoрый eщe по вчерашнего утра был моим соседом. Был – потому как что вчера утром он скончался в одной изо городских больниц.

Самый обычный человек. Типичный уполномоченный моего района, как и всего города, пожалуй. Слесаришка. Той еще, советской, закалки и того еще уровня знаний и профессионализма.

Посему когда после войны его предприятие возобновило работу, его свободно взяли наладчиком – знали, что он сможет и даст фору многим. Правда, пил. Но кто не без греха? Работал но. А как он там чинил все, восстанавливал – положение уже его.

Главное, что все делал организованно и к сроку, а кроме своих прямых обязанностей, он разбирался и в электричестве, и имел хладнокровный несклочный характер. В общем, обычный человек с обычной судьбой.

В 2015 случилась доставить) неприятность. Брал у друга болгарку отпилить что-то сообразно хозяйству и резанул себя повыше ступни.

«Скорая», ортопраксия, обязательный взнос за койко-место. Он всё ещё пошутил, что если бы у него денег безвыгодный было, ему бы со своей отрезанной ногой в руке чухать к родным пенатам. Но как-то в семье успели крутнуться, и пожертвование внесли, а вместе с этим оплатили все, что принято для этой, что уж тут, серьезной операции.

А соседушка мой был из одиноких – с женой расстался давнёхонько, дочь жила отдельно. И все тяготы лечения возлюбленный проходил сам. А еще он был из тех, который в самую последнюю очередь пойдет без острой надобности в больницу. В таком случае есть болел он чаще, чем лечился.

В общем, ногу ему присобачили взад. Криво, странно. Хотя, может, критерии качества медицинских услуг совершенно не в этом. Он, конечно, не мог никак не заметить, что его лечащий врач – совсем хлопец, сразу после интернатуры. И этот молодой специалист инда не пытался скрыть, что ему эти швы, цирлы, старики – до лампочки. Он и в палату-то заходил без- поднимая глаз от экрана телефона.

Но ногу-в таком случае пришили, и она зажила. Криво, правда, но сверху пляж мой сосед и не собирался. А вместе с сим назначили ударную дозу антибиотика.

Выйдя из больницы, вытряхивая пылеулавливание из пустых карманов, сосед стал замечать, ровно у него растет живот. Сильно растет – как у беременной получи и распишись последнем сроке. Оказалось, водянка. Снова операция. Ещё (раз) антибиотики. Снова оплата койко-места, еда с лицом, лекарства за свой счет.

Вышел. Стал гнуть горб. Через год стал чувствовать слабость, головокружение. Только работал, пока не упал в обморок…

С работы отправили в больницу. В таком случае ли белокровие, то ли малокровие. Обследование в онкологии – самое страшное малограмотный подтвердилось, но лучше не становилось. С работы попросили стряхнуться: «Что-то ты, брат, часто до больницам. Ты, мол, вылечись, и возвращайся, а сейчас, не спросясь понимаешь – времена нелегкие, кому сейчас хорошо живется».

И начался новешенький этап жизни – больницы, назначения, капельницы, новые схемы лечения, обследования, новые люди в белых халатах и все – за его счет. Как паззл изо кусочков. Один ногу лечил, другой живот, беспристрастный кровь. Но вместе никто ничего не складывал.

И, знаете, возлюбленный умер. От кровотечения. В задрипаненькой больнице, в хирургии. С пачкой денег около подушкой – очередным взносом за койко-место и физиатрия. Стонами и просьбой помочь ему дежурного врача.

Спирт же из тех, кто терпел до последнего, кто именно болел на ногах, стойко перенося все, что-то мог вытерпеть. Два с лишним года его задруга исправно вкладывала деньги в местную медицину, передавая ему еду, лекарства, аржаны, телевизор в палату.

А потом он работал, снова лечился, и где-то по кругу. Я думаю, не было того человека, кому было бы небезынтересно его вылечить и соединить в одно целое все фрагменты диагнозов. Отдельный в первую очередь брал свою мзду за физиатрия, не обещая результата.

Такая, в общем, история. Был душа, и нет его. А жаль очень. Хороший был, чистокровный, из тех, кто до последнего терпел и безлюдный (=малолюдный) жаловался, кто мог еще что-то и был способным не за деньги.

Сaмый бoльшoй анекдот из жизни в «рeспубликe», чтo всe бeсплaтнo – oбучeниe, мeдицинa, кружки на дeтeй.

Xoтя, eсли исxoдить из тoгo, чтo 100 рублeй eжeмeсячнoгo взнoсa нa нужды шкoлы-клaссa сeйчaс нe дeньги, вeрoятнo, тaк oнo и eсть. Нo мoя истoрия o мужчинe, кoтoрый eщe прежде вчерашнего утра был моим соседом. Был – благодаря чего что вчера утром он скончался в одной с городских больниц.

Самый обычный человек. Типичный постпред моего района, как и всего города, пожалуй. Слесаришка. Той еще, советской, закалки и того еще уровня знаний и профессионализма.

Чего) когда после войны его предприятие возобновило работу, его нетрудно взяли наладчиком – знали, что он сможет и даст фору многим. И, пил. Но кто не без греха? Работал а. А как он там чинил все, восстанавливал – дело уже его.

Главное, что все делал как на ладони и к сроку, а кроме своих прямых обязанностей, он разбирался и в электричестве, и имел благодушный несклочный характер. В общем, обычный человек с обычной судьбой.

В 2015 случилась напакостить. Брал у друга болгарку отпилить что-то точно по хозяйству и резанул себя повыше ступни.

«Скорая», десмургия, обязательный взнос за койко-место. Он до этого времени пошутил, что если бы у него денег неважный (=маловажный) было, ему бы со своей отрезанной ногой в руке чухать к родным пенатам. Но как-то в семье успели крутнуться, и задаток внесли, а вместе с этим оплатили все, что принято для этой, что уж тут, серьезной операции.

А шабер мой был из одиноких – с женой расстался издавна, дочь жила отдельно. И все тяготы лечения спирт проходил сам. А еще он был из тех, кто именно в самую последнюю очередь пойдет без острой надобности в больницу. Ведь есть болел он чаще, чем лечился.

В общем, ногу ему присобачили обратно. Криво, странно. Хотя, может, критерии качества медицинских услуг ни в коей мере не в этом. Он, конечно, не мог мало-: неграмотный заметить, что его лечащий врач – совсем молокосос, сразу после интернатуры. И этот молодой специалист аж не пытался скрыть, что ему эти швы, цирлы, старики – до лампочки. Он и в палату-то заходил безлюдный (=малолюдный) поднимая глаз от экрана телефона.

Но ногу-ведь пришили, и она зажила. Криво, правда, но в пляж мой сосед и не собирался. А вместе с сим назначили ударную дозу антибиотика.

Выйдя из больницы, вытряхивая порошина из пустых карманов, сосед стал замечать, аюшки? у него растет живот. Сильно растет – как у беременной возьми последнем сроке. Оказалось, водянка. Снова операция. Опять двадцать пять антибиотики. Снова оплата койко-места, еда с на лицо, лекарства за свой счет.

Вышел. Стал гнуть горб. Через год стал чувствовать слабость, головокружение. А работал, пока не упал в обморок…

С работы отправили в больницу. В таком случае ли белокровие, то ли малокровие. Обследование в онкологии – самое страшное неважный (=маловажный) подтвердилось, но лучше не становилось. С работы попросили смотаться: «Что-то ты, брат, часто вдоль больницам. Ты, мол, вылечись, и возвращайся, а сейчас, ее самое понимаешь – времена нелегкие, кому сейчас хорошо живется».

И начался новобранец этап жизни – больницы, назначения, капельницы, новые схемы лечения, обследования, новые люди в белых халатах и все – за его счет. Как паззл с кусочков. Один ногу лечил, другой живот, незаинтересованный кровь. Но вместе никто ничего не складывал.

И, знаете, спирт умер. От кровотечения. В задрипаненькой больнице, в хирургии. С пачкой денег перед подушкой – очередным взносом за койко-место и терапия. Стонами и просьбой помочь ему дежурного врача.

Дьявол же из тех, кто терпел до последнего, кто именно болел на ногах, стойко перенося все, словно мог вытерпеть. Два с лишним года его семеюшка исправно вкладывала деньги в местную медицину, передавая ему еду, лекарства, казна, телевизор в палату.

А потом он работал, снова лечился, и эдак по кругу. Я думаю, не было того человека, кому было бы отсюда поподробней его вылечить и соединить в одно целое все фрагменты диагнозов. Всякий в первую очередь брал свою мзду за пегиатрия, не обещая результата.

Такая, в общем, история. Был публики, и нет его. А жаль очень. Хороший был, действительный, из тех, кто до последнего терпел и безвыгодный жаловался, кто мог еще что-то и был в силах не за деньги.