Актуальные новости Украины

Привeт, авоська и нахренаська, с вaми Сaшa Лoсeвa, и мы будeм гoвoрить o русскoй дeмoнoлoгии. Сeгoдня рeчь пoйдёт o дoмoвoм: ктo oн и oткудa взялся, пoчeму врeдничaeт, чтo дeлaeт с усaми xoзяинa и кaким oбрaзoм связaн сo змeями.

Русскaя дeмoнoлoгия — этo сoвeршeннo удивитeльнoe, oсoбoe прoстрaнствo фoльклoрa, o кoтoрoм, нa пeрвый сторона, мы знaeм всё, нo нa сaмoм дeлe пoчти ничeгo неужто ничтoжнo мaлo. В лучшeм случae пoмним нeскoлькиx пeрсoнaжeй вoлшeбныx скaзoк: вoдянoгo, лeшeгo, русaлку. Oднaкo кaк oни пришли в нaрoднoe, a знaчит — и в нaшe сoзнaниe и кaкoвa былa иx рoль в пoвсeднeвнoй жизни, сoврeмeнный гoрoжaнин пoчти нaвeрнякa oтвeтить нe смoжeт. Мeжду тeм чeлoвeчeствo кaждый дeнь стaлкивaeтся с фрaгмeнтaми руxнувшeгo мифoлoгичeскoгo мирa, прoстo нe oтдaёт сeбe в этoм oтчётa. Oтсюдa нaши бытoвыe суeвeрия врoдe стукa пo дeрeву и сплёвывaния чeрeз плeчo. И пoлучaeтся, чтo цивилизaциoнный нaлёт мoмeнтaльнo истoнчaeтся тaм, гдe стaлкивaeтся с нaшим aрxaичeским Я. Логичность, кoтoрaя oбeспeчивaлa кoнтaкт рaзныx мирoв, в нaшe врeмя рaзрушeнa, и, клеймящий пo рeйтингaм тeлeпрoгрaмм врoдe «Битвы экстрaсeнсoв» и стaбильнoй пoпулярнoстью услуг пo снятию пoрчи, зaпрoс нa вoсстaнoвлeниe этoй знакомства eсть. Дaвaйтe не будем ходить за ней у черта на куличках и начнём с самого обыденного контакта с привычными потусторонними силами. А как — с домового.

В фольклоре любого народа есть рассказы о контактах человека с существами, чья сущность с точки зрения современного человека непостижима, а потенциал не поддаются никакому здравому осмыслению. У каждого народа подчищать свой набор таких существ, и хотя названия разнятся, естество остаётся схожей. Шотландский дух Брауни по ночам навещает амбары и делает неодинаковые домашние работы. На вид он маленький и загорелый, отсюда и название. Со здоровенными ступнями, ходит на лысую ногу, живёт не в самом доме, а где-то близехонько. И при правильном питании, которое ему обеспечивают людской), помогает им по хозяйству. Днём Брауни прячутся, а согласно ночам бесшумно и осторожно крадутся, стараясь, чтобы их неважный (=маловажный) заметили.

Литовский Айтварас — компаратив синтез дворового с лешим, чем домовой. Он привык к правильному обращению со стороны человека, способствует домашнему благополучию. Айтварас живёт получай лесных опушках; когда поднимается ветер, говорят «Айтвурас расшалился», однако уж если крестьянское хозяйство процветает, этому способствует прямо он. Причём о помощи Айтвараса просить не повелось: он сам знает, что делать.

Немецкий Хюдеккен, живший в XII веке, рядом Гильдесгейме, оставил о себе очень любопытное воспоминание в старинной немецкой хронике: «В 1132 году многим лицам в Гильдесгеймском епископстве показывался некоторое досуг весьма шаловливый дух. Он являлся людям в виде крестьянина в шапке, почему его прозвали на саксонском наречии „Хюдеккен“ — шапочка. Сей дух любил водиться с людьми, то показываться, ведь становиться невидимкой, расспрашивать и отвечать на вопросы. Только когда над ним насмехались или оскорбляли его, некто отплачивал за зло с лихвою». Эти особенности поведения духа Хюддекена типичны и во (избежание русского домового. И хотя в древнерусской литературе домашний пуруша упоминается как «бес-хороможитель», в народных представлениях, которые сохранились впредь до наших дней, в нём видят прежде всего родича и пращура, эдакого связного посерединке миром живых и миром умерших.

Происхождение домового отмечено в легенде, записанной известнейшим российским этнографом и фольклористом Сергеем Максимовым: «Когда Отец небесный при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную злую небесную силу, которая возгордилась и подняла комплот против своего создателя, на людские жилья равным образом попадали нечистые духи. Неизвестно, отобрались ли семо те, которые были подобрее прочих, или уже так случилось, что, переселившись поближе к людям, они обжились и обмякли, же только эти духи не сделались злыми врагами, чисто водяные, лешие и прочие черти, а как бы переродились, превратились в доброхотов и около этом даже оказались с привычками людей весёлого и шутливого нрава. Большая дробь крестьян так привыкла и так примирилась с ними, как не согласна признавать домовых за чертей, и считают их вслед особую, отдельную, добрую породу».

Почти по всей Великороссии бытовало запрос о том, что духом-хранителем дома становится его узловой умерший хозяин, он же строитель дома. В таком случае есть домовой — это фактически дух предка, первостроитель родового гнезда. Отсюда то самое известное прозвище — «хозяин», «большак», «господарь», «дедушка», «двойник» и пусть даже «другая половина». В заговорных обращениях к домовому, кроме традиционного «дедушки», важно имя «Адам», подчёркивающее его статус первопредка.

Об этом а говорит и внешний образ Домового: он непременно дупелину стар, сильно волосат, причём шерстью у него покрыты и стопы, и ладони, и чуть (было незаметен, так как одет в одежды из небелёного холста, изо которого, кстати, традиционно кроили и шили саван. Кой-когда невидимость наряда нарушает какая-нибудь яркая толстый намек на тонкое обстоятельство: красный пояс, красная шапка или даже красные черевик. Перед добрыми событиями одежда домового светлая, впереди бедой, считается, темнеет. Описания внешности домового спорадически просто поражают деталями: кроме горящих глаз, у него обнаруживаются рожки и конспективный хвостик, но отсутствуют брови, уши заострённые, мнимый лошадиные, тоже заросшие.

Иногда рассказчики уверяют, точно ухо у него только одно, за что дух получил ещё прозвище «корноухий». Вид домового продолжителен, время для него течёт в совсем другом ритме, растягиваясь нате несколько поколений обитателей дома. Считается, что первый попавшийся раз, со смертью очередного хозяина, домовой принимает обличье покойного.

Покидая старый дом, домового в натуре звали с собой на новое место: «Дедушко-домоведушко! Поехали с нами долгоденствовать!» Перевозили с максимальным комфортом: в старом лапте, на помеле не то — не то хлебной лопате, в пустом мешке или горшке. Стереть из пам домового — значит, навсегда забыть о покое: он пора и совесть знать плакать, выть на развалинах или пугать прохожих.

В книге Сергея Васильевича Максимова «Нечистая, неведомая кума сила» читаем:

«Каждый домовой привыкает к своей избе в такого склада сильной степени, что его трудно и почти бешено выселить или выжить. Недостаточно всем известных обычных молитв и приёмов. Следует владеть особыми притягательными и добрыми свойствами души, чтоб он внял мольбам и не воспринял ласкательные причаты следовать лицемерный подвох, а предлагаемые подарки — за шутливую выходку. В случае если при переходе из старой рассыпавшейся избы умереть и не встать вновь отстроенную не сумеют переманить старого домового, так он не задумается жить на старом родной кров. Он будет жить в тоске, и на холоде, и в полном одиночестве, ажно без соседства мышей и тараканов, которые успевают перебраться незваными. Оставшийся с упрямства, по личным соображениям, или оставленный числом забывчивости недогадливых хозяев, доможил предпочитает страдать, томясь и скучая, (как) будто делал это домовой, которого забыли пригласить переселенцы в Кашлык. Он долго плакал и стонал в пустой избе и отнюдь не мог утешиться».

Такой же случай был и в Орловской губернии. Максимов приводит показание о том, что после пожара целой деревни домовые неведомо зачем затосковали, что целую ночь были слышны их рыдания и стоны. Чтобы как-то их утешить, сельчане были вынуждены на скорую руку сколотить временные шалашики, рассыпать возле них ломти посоленного хлеба и затем просить домовых на временное жительство: «Хозяин дворовой, айда пакель на покой, не отбивайся от двора своего».

Перехождение в новую избу или лозины, новоселье — в особенности жуткая время не ждет и по-настоящему опасное дело. На новом месте нужно бы словно переродиться, чтобы начать новую тяжёлую бытье в потёмках и ощупью. Чтобы знать, чего ждать, напрашивается готовность погадать на счастье, для этого впереди себя в новую избу пускают петуха и кошку. В противном случае суждено случиться беде, то пусть она стрясётся с ними. Следом за животными уже можно смело входить с иконой, хлебом-солью, не чета в полнолуние и непременно ночью. Искушённые житейским опытом хозяйки, поставив икону в алый угол, отрезают один сукрой от каравая и кладут его почти печку. Это тому незримому хозяину, который в зовётся домовым-доможилом.

Не позвать с собой домового — без- только попрание дедовских обычаев, но и по-своему бесцеремонный поступок. На забывчивых домосёлов домовой затаит обиду и закругляйтесь мстить. Жизнь в новом доме не заладится, будут беды и несчастья. Во, например, как одаривают дворового в Орловской губернии. Берут разноцветных лоскутов, овечьей шерсти, мишуры изо блёсток, старинную копейку с изображением коня, горбушку содержание, отрезанную от целого каравая, и несут всё сие дело в хлев с молитвой: «Царь дворовой, хозяин полтергейст, соседушка-доброхотушка! Я тебе дарю-благодарю. Скотину прими, попои и накорми». Данный дар, положенный в ясли, далёк по своему характеру с того, который подносят этому же духу получай севере, в лесах, на навозных вилах или нате кончике жёсткой плети, — можно догадаться, что сие за дар.

Домовой поголовно своим долгом считает приглядывать за всеми домочадцами. Ровно полюбившийся лошади хозяйки или хозяйской дочери нежить может заплести косу — и это знак особой привязанности. Время от времени косичка от домового могла появиться и в бороде самого хозяина, а у болгар объектом посягательств домового становились хозяйские усы. У этнолога Людмилы Виноградовой упоминается ни в коей мере экзотическая функция домового: он не стесняется исторгать на себя выполнение мужских обязанностей. Когда овдовевшая селянка ночью плакала от горя, пришёл домовой, по времени цитата: «К ей у постели лёг да руками бере её».

Фольклористы считают, почему это никак не связано с похотью, а скорее — с общей любовью домового к порядку. Запечник в жизни) не будет докучать замужней женщине или юный девушке, он навещает в основном старых дев, которые «не пойми что» — и замуж никак не вышли, и в монастырь не ушли, а значит, надо восстанавливать, нормализовать ситуацию. С этой точки зрения проясняется шабаш агрессивная позиция домового в отношении не слишком верных супругов: спирт их давит и щиплет, выбивая охоту блудить. Барабашка без устали занимается домашней скотиной. Если полагается, он для неё не только воду получай себе будет возить, но и станет таскать овсюг или сено с чужих дворов, чтобы прокормить их. Будто, что он питает слабость к лошадям, причём малограмотный всякой масти: особенно любит вороных и серых. В Ярославской губернии, пусть угодить домовому, в доме держали кошек и котов просто-напросто соответствующей масти. Эту масть определяли по голубям: каких закачаешься дворе больше, такой масти скотину и надо лгать. Ну уж если скотина старику по душе приставки не- придётся — пиши пропало. Тогда и коня он заполночь загоняет так, что тот с утра стоит в мыле и дрожит, и у коровы пропадает чал. Кто умеет слушать и чётко слышит, тому гоблин сам голосом скажет, какую надо покупать скотину. Разъезжая в нелюбимой лошадке, домовой может превратить её в такую клячу, чисто шкура будет висеть, как на палке. Вот Владимирской губернии один домохозяин спрятался в яслях и увидел, наравне домовой соскочил с сушила, подошёл к лошади и давай ни тепло ни холодно ей в морду, а левой лапой выгребает у неё пища. Хозяин испугался, а домовой ворчит: «Купил бы кобылку пегоньку, задок беленький». Послушались его — купили. И еще раз из-под яслей хозяин видел, как с сушилы соскочил гоблин в лохматой шапке, обошёл кругом лошадь, осмотрел её и заговорил: «Вот сие лошадь, эту стоит кормить, а то купил какую-в таком случае клячу». Домовой стал её гладить, заплёл держи гриве косу и начал под самую морду приближаться ей овёс. Если знаки домового хозяевам безлюдный (=малолюдный) ясны, то жизнь в доме он сделает невыносимой. Однако без него всё равно никуда.

Поэтому, если домовой испортился и поломался, пробовали предпринять относ, то есть подарочек. Очень подробно об этом пишет петроградский фольклорист Алла Никитина в своей монографии «Русская демонология». «Показываться людям, и так (уже) антропоморфного обличия, домовой может и виде животного. Непрестанно это бывает кот, ласка, крыса, мышь возможно ли жаба. Иногда медведь — правда, с человеческой головой. Либо — либо чёрный бычок. Он как бы навещает родное очаг и тоскует. Но наиболее древний и известный облик домового, невыгодный считая человеческого, — змеиный. У сербов, болгар, чехов и поляков соперничество со змеёй у себя на дворе или получи улице была очень символичной. Это значило, ровно они совершенно точно встретили домового змея. Сыны) Адама получали таким образом двойной сигнал: с одной стороны, могли полагать себя счастливцами, попавшими под покровительство, с другой — условный знак был дурным и ничего хорошего не предвещал. Точно по Никитиной, в чешской рукописи 1613 года приводится до чертиков изысканное величание дворовой змеи, вполне однозначно подчёркивающее её положение. Иные, замечая гада во дворе, а особенно временами он большой, называют его счастливым старым хозяином.

Опять-таки на то, что домовая змея и домовой — одна и та но сущность, указывают происхождение и основные функциональные характеристики. По сути дела у всех славян домовая змея связывается либо с душой предка, жившего в доме, либо с тенью-двойником одного с живых здоровых членов семьи. Этим объясняется решительный запрет убивать змей. Сербы до сих пор рассказывают, что одна женщина нашла в постельке своего младенца большую змею, вынесла её кайфовый двор и убила, а когда вернулась, нашла дитя мёртвым. Убитое зверюшка было домовой змеёй, а значит, тенью ребёнка. Допустим и как мы помним, дурным знаком такая случай могла интерпретироваться на основании представления, что в нормальной ситуации домовая ехидина невидима. Если она всё-таки попадалась получи глаза, это верное предвестие смерти хозяина, хозяйки разве кого-то из домашних. Поэтому в определённые полоса люди прилагали все усилия, чтобы с такой змеёй беспритязательно-напросто не встречаться. В западной Болгарии с этой целью мазали двери навозом внутри. Домовую змею в Полесье прямо называли домовиком и считали, как она приносит достаток и счастье. По представлениям псковичей, обе ипостасии домового уживаются очаровательно. Днём он принимает облик человека, а домовой змеи — как ночью. Рассказывают, что змеиное у неё при этом земная оболочка, а голова совсем как у петуха, даже гребешок пожирать. Богатство, которое даёт змея, связано со скотом и главным образом с коровами и коровьим молоком. Ехидина, живущая в хлеву, например, полезна. Если её ликвидировать, то коровы станут доиться кровью или далеко не околеют. Если змея погибала случайно, по вине человека, так её захоронение напоминало человеческое, ровно так, как бы это было принято в древности. Тело змеи завёртывали в белое длинное основание, зарывали под терновником. На могиле ставили судьба и зажигали свечи. О похоронных обрядах мы обязательно поговорим в дальнейшем, следите за обновлениями, ну, а пока обратим (налегать на то, что в Польше змея в хлеву служила невыгодный только растущим удоем, но и защитой от ведьм. За исключением того, змея не только приглядывает за коровой — возлюбленная её ещё и доит. С отниманием молока это безделица общего не имеет. Говорят, наоборот, коровам нравится, и большинству хозяек демократично не придёт в голову мешать этой змеиной дойке. Иногда, что при продаже коровы змея прилагалась в качестве бонуса: считалось, будто в таком случае корова будет давать больше семя. Деревенское хозяйство — дело хлопотное, поэтому одному домовому-доможилу со по всем статьям не управиться. Не только у богатого, но и у всякого мужика про домового полагались помощники. Их работа где-ведь считается за самостоятельную и вся целиком приписывается одному хозяину. А идеже-то различают труды каждого домашнего духа в отдельности. Домовому-доможилу ассистируют дворовой, щетка или баенник, винник и кикимора. Лешему помогает равнинный. Обо всех этих героям мы поговорим с вами сейчас совсем скоро.